Чарльз Сперджен: «Сердце, отданное Богу» (Текстовые проповеди). Чарльз Сперджен: «Сердце, отданное Богу

За всю историю христианства среди последователей его Основателя Иисуса Христа встречались самые разные люди. Среди них были всемирно известные, мало известные и неизвестные.

Здесь речь пойдёт о великом украинском философе Григории Сковороде, который очень много сделал для евангельского просвещения украинского народа.

Он родился в 1722 г. на Украине в семье малоземельного казака. Образование получил в Киево-Могилянской академии. Ему предстояла большая карьера священника. Однако великая тяга к знанию, которую он испытывал с самого детства, вела его к поиску Бога. И Бог ему открылся. Об этом он рассказывает так: «Однажды я размышлял о сущности бытия и о своей собственной сущности, как вдруг в разуме своём наступило просветление, сердце наполнилось великой радостью, дух мой наполнился силой непонятной. Я почувствовал, как невещественный огонь выжигает во мне всё недоброе, а это означало, что Бог меня любит. После этого я стал на путь Божий».

После того как Бог коснулся его Духом Святым, он категорически отказался от карьеры и стал проповедовать Евангелие, путешествуя из города в город, из села в село. На жизнь он зарабатывал тем, что многие знатные люди того времени нанимали его учителем, чтобы он на дому учил их детей.

Свои проповеди он начинал так: «Благодарение блаженнейшему Богу, что Он нужное сделал нетрудным, а трудное – ненужным». В своих проповедях он утверждал, что истина заключается в Библии и во внутреннем очищении человека, которое осуществляет Христос. Когда его спрашивали, кто такой Бог, он отвечал: «Бог безначален и бесконечен». Своё учение о Боге он назвал «кольцо», излагая его так: «Бога мы видим в делах, дела Его – в вере, вера – в истине, истина – в вечности, вечность – в нетлении, нетление – в начале, а начало – в Боге».

Особенно много внимания Сковорода уделял самопознанию. Основная часть его произведений посвящена теме: «Познай самого себя». Его деятельность вызывала ожесточённое сопротивление со стороны господствующей православной церкви. На него был составлен донос губернатору, что он учит лжи.

Губернатор спросил:

— Господин Сковорода, о чём учит Библия?

— О человеческом сердце, — был ответ.

— Как так? – пришёл в недоумение губернатор.

— А так, — ответил Григорий Савич. – Ваши охотничьи книги учат, как ловить зверей, поварские – как пищу готовить, модные – как наряжаться. А эта книга учит, как облагораживать человеческое сердце. И поэтому, когда я читаю, что Моисей сжёг золотого тельца, то мне совершенно безразлично, как он его сжёг. А так как Библия – не учебник по химии, а книга духовная, мне неважно, что он сжёг золотого тельца. Но мне важно то, что я в своём сердце должен сжечь идола сребролюбия. Библию я представляю так: тёмная пещера, в ней тесно и неуютно. Но вот открываешь потайную дверцу и видишь там неизреченные сокровища. Так и Библия. Книга как книга, на первый взгляд непонятная. Но когда Бог открывает человеку духовные очи и человек сквозь буквальное видит духовное, то поистине открывается для него бездна премудрости.

Некто из учёных спросил его:

— Как вы относитесь к суеверию и атеизму?

— Суевер хуже атеиста, — ответил Сковорода. — Атеист не верит ни во что. Но однажды у него может наступить перелом и он может прийти к познанию Бога. Суевер верит во всё и ему почти невозможно вырваться из этого плена. Тогда губернатор, обращаясь к присутствующим, сказал: — “Вот я при вас допросил его, и вы слышали его ответы. Из этих ответов следует, что ничему ложному он людей не учит.”

Слухи о необычной жизни и учении Григория Савича быстро распространились по Украине и за её пределами. Многие учёные и знатные люди того времени мечтали на него посмотреть и с ним поговорить. Некоторое время он был учителем детей украинского помещика Стефана Тамары, человека доброго сердца и большого природного ума. Узнав о том, что многие учёные хотят видеть Сковороду, Стефан устроил пир и во все концы России разослал приглашения, в которых говорилось, что на пиру будет тот, кого они хотят видеть. В назначенный день дом помещика наполнился учеными и знатными людьми. В это время Сковорода дома не находился. Когда Григорий Савич пришёл, пир уже начался. Он сел сзади в тёмный уголок. Хозяин пира тут же подошёл к нему и сказал:

— Чего вы здесь сидите? Там впереди приготовлено для вас место. Люди приехали, чтобы на вас посмотреть.

— Дурень лезет наперёд, чтоб на него смотрели, а разумного и на краешке приметят, — ответил Сковорода.

Вести об этом необычном человеке дошли до российской императрицы Екатерины II. Она издала указ о том, что хочет лично видеть Сковороду. В назначенный день Григорий Савич прибыл в Петербург. Войдя в тронный зал, он увидел множество знатных людей. Там были князья, графы, бароны, учёные. Вошла государыня, и все, кто там был, упали перед ней. А Григорий Савич остался стоять.

— Эй, ты, — сказала государыня, — ты почему мне не кланяешься?

На это Сковорода ответил:

— Ваше Величество, не я же хотел вас видеть, а вы меня. А если бы я упал вместе со всеми, то как бы Вы меня увидели? Екатерина засмеялась и подала ему руку.

Случилось однажды быть ему в Киеве. Там его приняли очень радостно и просили у них остаться и погостить подольше. Однако он почувствовал, что Дух Божий говорит ему о том, что надо уезжать. Он поделился этим со своими гостеприимными хозяевами, но они и слышать не хотели о его отъезде. На следующий день, когда он прогуливался по парку, он вдруг почуял тлетворный запах. Дух ещё убедительнее повлёк его из Киева, и уже никакие уговоры не могли его удержать. Когда он уехал, через несколько дней в Киеве началась моровая язва, и город был закрыт. «После этого, — говорил Сковорода, — я полностью отдал себя на сыновье повиновение Духу Божьему». Он еще много потрудился для Господа. В конце жизни некоторое время болел и говорил: «Дух бодр, плоть же немощна».

Зная день своей смерти, он приготовил всё необходимое, собрал своих близких, друзей и сказал: «Через несколько часов отхожу к Господу, потому что мир ловил меня, но не поймал». Умер он в 1794 году. При жизни Григория Савича его труды ходили в рукописях и тайно печатались. И только позже его книги увидели свет.

Как говорил Андерсен, «дойдя до конца нашей истории, мы будем знать больше, чем теперь». И приветствуя победителей в чтении, терпеливо дошедших до этой страницы, мы дерзаем сказать, что далее вы еще глубже познаете то уникальное явление в мире, о котором мы уже как-то робко упомянули.

А теперь представьте, что вам подарили огромную сумму денег для покупки иномарки, а вы вдруг все растеряли. Это – трагедия. Такого не должно происходить. Так и дар спасения души необходимо не только принять, но и сохранить. сделал для вечной жизни человека все, и в Церкви для этого также есть все. А что же сам человек? Стоит проявить некоторое усердие и ему.

Если же у кого-то возник вопрос: почему и как? – этому посвящены несколько следующих страниц. У кого же вопросов не возникло и кто твердо знает, в чем выражается усердие человека, тот может уверенно приступать к следующей, не менее интересной главе.

А впрочем, не спешите и вначале ответьте на такой вопрос: вы хотите быть счастливыми?

А вы хотите быть счастливыми?

– Конечно, ведь этого все хотят.

– Тогда что же такое счастье? Не стоит ломать голову, каждый хоть немножко, порой неосознанно, но чувствует, что кроется за этим теплым, всем знакомым словом.

Счастье – это когда ты любим и взаимно любишь и когда любящие друг друга рядом. Если муж горячо любит жену, а жена – мужа, то они счастливы. Если дети любят родителей, а родители – детей, они – счастливы. Если люди любят друг друга, они – счастливы. Потому что когда в твоем сердце любовь и ты знаешь, что любят тебя, то у тебя есть всё – полнота жизни, радость, свет, счастье. Такая любовь сильней всех встречающихся невзгод, так как невзгоды действуют со стороны, а любовь изнутри согревает сердце. Есть земное счастье, когда любят здесь, на земле. В таком случае оно бывает коротким и имеет конец. Но счастье может быть и небесным, а значит, вечным: когда любят Бога – Небесного Отца – и чувствуют, что любит и Он.

Как счастлив тот, кто верит свято

В ученье чистое Христа.

Его душа, как даль заката,

И безмятежна, и чиста.

Всем сердцем ощущая Бога,

Влекомый к светлым небесам,

Он говорит: «Где Бог – там счастье,

Бог в Небесах – и счастье там».

Современный нам старец отец Кирилл, при встрече с которым люди чувствуют удивительную любовь, тепло, мудрость, прошел Вторую мировую войну. В освобожденном Сталинграде он как-то среди развалин дома из мусора поднял книгу. Отец Кирилл рассказал об этом: «Стал читать ее и почувствовал что-то такое родное, милое для души. Это было Евангелие. Я нашел для себя такое сокровище, такое утешение!.. Собрал я все листочки вместе – книга разбитая была, и оставалось то Евангелие со мною все время. До этого такое смущение было: почему война, почему воюем? Много непонятного было, потому что сплошной атеизм был в стране, ложь, правды не узнаешь. А когда стал читать Евангелие – у меня просто глаза прозрели на всё окружающее, на все события. Такой мне бальзам на душу оно давало. Я шел с Евангелием и не боялся. Никогда. Такое было воодушевление! Просто Господь был со мною рядом, и я ничего не боялся. Дошел до Австрии. Господь помогал и утешал. А после войны привёл меня в семинарию». Так человек услышал весть высшей, небесной любви и откликнулся на нее, а затем приобщил к этой вести и многих других.

Но если это так, то почему столько людей, хотя и знают о Боге и Евангелии, но испытывают глубокое внутреннее одиночество, оказываются перед какой-то бездной, думают, что ниоткуда не будет помощи? Тогда ощущается, насколько мы далеки от счастья. Почему?

Если обитель счастья сердце, то, может быть, в нем хранится разгадка этой проблемы?

Что написано на сердце человека?

В жизни вы можете наблюдать духовный закон: «Ничто не проходит бесследно». Всё, что вы делаете, говорите или даже просто желаете и думаете, – отпечатлевается в вашем сердце. Ум способен удерживать лишь малую долю встречаемого. Рассудочная память, подобно ситу, задерживает только самое крупное. Но сердце хранит письмена всего, что прошло через душу, с чем соприкоснулся ваш внутренний мир.

А что такое сердце? – Это не просто один из телесных органов, но еще и средоточие духовной жизни, сердцевина человеческой души.

На это важно обратить внимание. Состояние сердца – зеркало внутреннего мира человека, того, чем он живет на самом деле. В сердце суммируется все, что мы помышляем и чувствуем. От этого оно либо сияет как солнце, подавая свет и тепло окружающим, либо уподобляется черной дыре, способной только поглощать на своем пути все.

Можно привести такое сравнение. Легкие засоряются от частого вдыхания выхлопных газов и пыли. А сердце – когда окунается в дурные, нечистые мысли. Легкие исцеляются, вдыхая свежий, чистый воздух – в лесах или у моря. А сердцу легко и свободно от добрых, чистых мыслей и чувств. Выходит, многое зависит от мыслей и чувств человека?

Что за важность мысль?

В современном мире мысль признаётся за что-то неважное. Законы осуждают лишь преступное дело или изредка слово, а не преступную мысль, – последней они не в силах запретить препятствовать.

Но с чего начинается любое преступление? – С мысли! Потому и совершаются злодеяния, что прежде в душу запал дурной помысел или дурное чувство.

А высочайшее творчество, гениальные открытия и просто чистые, добрые поступки – с чего начинаются? С глубокого и невидимого вдохновения, родившегося в тайниках души.

Если вам скажут, что сердце бывает нейтральным в отношении добра или зла, то это не правда. Сердце – это алтарь души, а алтарь всегда чему-либо посвящается. Даже безразличие ко всему есть посвящение себя духу апатии. И вновь повторимся: человек – это храм, в котором сердце – священный алтарь, где приносятся жертвы в виде чувств, желаний, стремлении.

Познай самого себя

Герой древней мифологии царь Эдип долго искал, кто же виновен в бедах страны. И после мучительных поисков оказалось, что виновен он сам. Действительно, часто разгадка всех наших несчастий кроется в нас самих!

Итак, необходимо познать себя. Теперь это, пожалуй, самое трудное занятие. Все средства массовой информации, весь ритм современной жизни направлены на внешние переживания, на принятие огромного потока разных сведений. При этом растревоженное сердце остается без глубинного знания; полученный объем информации, весь ритм оказывается огромным, но, как воздушный шар, пустым внутри. Пытаясь разобраться в происходящем, человек приходит к бессмыслице и разочарованиям. Разве возможно понять происходящее, если от нас сокрыты его причины? А причины внешних событий находятся внутри самого человека. Поэтому, как мы поймем смысл того, что вовне, если не знаем того, что внутри нас? Еще древние философы задачей жизни ставили познание себя.

Человек – малый космос, познать свой внутренний мир – значит, найти ключ к разгадке смысла Вселенной. Потому что, только познав себя, можно научиться изменять себя, а через это – и внешний мир. Церковные же писатели указывали даже большее: «Хочешь ли познать Бога? Познай прежде себя самого» (авва Евагрий).

Помните, мы говорили, что человек – такое уникальное существо, с которым не сравнится ничто в видимом мире. Все оказывается гораздо ниже нас, либо потому, что не имеет жизни – природа минералов, либо потому, что не имеет души – царство растений, либо потому, что не имеет разума – животный мир.

Глобальные катаклизмы и разыгравшиеся стихии уступают воле и силе людей. Человек обладает свободной волей – в этом также его превосходство и вместе с тем ответственность за собственные действия. Однако парадокс: самим собой человек, – этот уникум природы, – распоряжается совершенно бессмысленно и жестоко. Он может губить свое здоровье, уничтожать собственное потомство, истреблять себе подобных и оказывается часто хуже животных и бездушной материи. Царь стал вести себя как жалкий раб и преступник. Почему?

Есть такая притча. Один господин, отправляясь в путь, оставил в своем винограднике двух сторожей – слепого и хромого. Он думал, что ни тот, ни другой не смогут оборвать ягоды винограда. Но когда слепой узнал от хромого о богатствах сада, то придумал следующее: он посадил на себя хромого и заставил его рвать ягоды.

Хозяин виноградника заметил следы хищения. Сторожей позвали на допрос. Тогда слепой стал слагать вину на хромого, говоря, что без него он не мог бы найти и дорогу к винограду. А хромой стал обвинять слепца, без которого он никак не мог бы достать виноград. Господин виноградника велел снова посадить хромого на плечи слепого и одинаково наказать обоих.

Слепец – это душа человека, а хромой – его тело. Оба повреждены грехом, и оба часто соглашаются делать недоброе.

Совершенно очевидно, что, хотя каждый желает счастья, поступки изобличают испорченность, болезненность человека – венца творения.

Итак, что же мы можем познать, познавая самих себя?

Теперь заглянем внутрь собственной души поглубже. То, что мы увидим, мудро описывает святитель Феофан Затворник (1894):

Что происходит в душе человека?

«Видали вы, как туман стелется по долине? Вот это точный образ мыслей наших. Все они ползают и стелются по земле. Но кроме этой низкоходности, они еще бурлят непрестанно, не стоят на одном, толкутся, как куча комаров летом... Под ними лежит сердце, и от них в сие сердце непрестанно падают удары и производят соответственное себе действие. Какая мысль, такое и движение сердца. Отсюда то радость, то досада, то зависть, то страх, то надежда, то самоуверенность, то отчаяние одни за другими возникают в сердце. Остановки нет и порядка никакого, так же, как и в мыслях. Сердце непрестанно дрожит от чувств, как осиновый лист».

Наверняка каждый из вас заметит, что часто желал не делать зла ни себе, ни ближним, но делал это, словно вопреки всякому здравому смыслу. И сколько бы раз ни приходилось сожалеть и раскаиваться, вновь и вновь мы повторяем свои ошибки.

Сколько мук доставляют душе человека страсти зависти, гордости, уныния, мести, которые все возникают почти что на пустом месте. Какая-то внутренняя закваска греха и порока примешана к нашему сердцу.

Точное определение страстям дает святитель Феофан: «Путник в горах видит пещеру, вход в которую прикрыт разросшеюся травою, внутри – мрак. Приложив ухо, он слышит там шипение змей, рычание и скрежет зубов диких зверей – это образ нашего сердца... Справедливо один из подвижников, внимательных к себе, созерцал сердце человеческое полным змей ядовитых, которые суть страсти. Когда загорается какая-либо страсть – это то же, как бы змей выходил из сердца и, обращаясь на него, уязвлял его своим жалом. И когда выползает змей – больно, и когда жалит – больно...»

Разве может быть человек счастлив, нося в себе самом невидимый, мучительный огонь?

Горит, а мы того не знаем,

Трещит – не ощущаем жар,

И даже не подозреваем,

Что есть невидимый пожар!

А он вовсю бушует рядом –

Огонь грехов и дым страстей, –

Увы, не различимый взглядом

Для согрешающих людей.

Что платим, то и получаем –

Все ближе, ближе, ближе жар,

А мы, увы, не замечаем

Этот невидимый пожар!

Многим известна книга «Старец Силуан». Она посвящена человеку, который с детства искал Бога, а начинается с такого описания: «Жил на земле человек, муж гигантской силы духа, имя его Симеон. Он долго молился с неудержимым плачем: «Помилуй меня», но не слушал его Бог. Прошло много месяцев такой молитвы, и силы души его истощились; он дошел до отчаяния и воскликнул: «Ты неумолим!» И когда с этими словами в его изнемогшей от отчаяния душе еще что-то надорвалось, он вдруг на мгновение увидел живого Христа; огонь исполнил сердце его и все тело с такой силой, что, если бы видение продлилось еще мгновение, он умер бы. После он уже никогда не мог забыть невыразимо кроткий, беспредельно любящий, радостный, непостижимого мира исполненный взгляд Христа и последующие долгие годы своей жизни неустанно свидетельствовал, что есть любовь, любовь безмерная, непостижимая».

Сын мой! Отдай сердце твоё Мне…
— Притчи 23:26

Эти слова принадлежат Соломону, говорящему от имени Мудрости, или Господа Иисуса Христа, Который сделался для нас премудростью от Бога. Но кого посещает Премудрость? Премудрость посещает того, кто уверовал в Иисуса Христа, посланного Богом; кто стал последователем Его и учеником, кто доверяет и подражает Ему. Сам Бог, в личности Своего возлюбленного Сына, говорит каждому из нас: «Сын мой! отдай сердце твое мне». Но можем ли мы ответить: «Господь, я отдал Тебе свое сердце!»? Если можем, значит, мы Его дети, а если так, то будем восклицать: «Авва, Отче» и благословлять Его за высокую честь быть детьми Божьими. «Смотрите, какую любовь дал нам Отец, чтобы нам называться и быть детьми Божьими».

I. Давайте обратимся к повелению: «Сын мой! отдай сердце твое мне». Прежде всего, заметим, что мудрость просит об этом по велению любви.

Только любовь ищет любви. Если я желаю любви ближнего, то мое желание, несомненно, возникает только потому, что я сам люблю его. Нас не интересует любовь тех, которых мы не любим сами. Любовь того, кому мы не можем платить взаимностью, может стать обузой, но никак не честью. Итак, если Бог и нуждается в любви человека, то лишь потому, что Бог есть любовь. Как искры стремятся к солнцу, этому первоисточнику огня, так и любовь наша должна стремиться к Богу, великому первоисточнику чистой и святой любви.

Мы видим пример бесконечной снисходительности в том, что Бог пожелал молвить: «Сын мой! отдай сердце твое мне». Обратите внимание на странное положение, в котором при этом оказывается Бог и человек. Для твари присуще просить Бога: «Дай мне…», но здесь Сам Творец обращается к немощному человеку: «Отдай Мне…» Великий Жертвователь, ставший Просителем, стоит у двери и просит у Своего творения, просит не жертвоприношений, не хвалы и славы, а просит отдать Ему сердце. Сколь же велика должна быть любовь Божья, что в великом снисхождении Он ставит Себя в положение просителя. Если бы мы были разумны, то ответили бы без промедления: «Разве Тебе просить мое сердце? Оно и так принадлежит Тебе, Боже мой». Увы! Так отвечают лишь немногие. Когда Бог говорит избранным: «Ищите лица Моего», эти немногие избранные тотчас отвечают: «Мы будем, Господь, искать лица Твоего». Такой ответ дается им по благодати свыше. Только любовь может искать любви.

Повторимся, только высшая любовь, идущая впереди Мудрости, ищет сердца столь жалких творений, как мы. Если уж лучшие из святых суть жалкие твари, то что сказать о некоторых из нас – далеко не лучших! О жалкие, жалкие создания! Какие неразумные! Какие непонятливые! Если Мудрость ищет нас, чтобы научить, то снисходительность Ее превышает всякую другую. А мы так греховны! Мы скорее опозорим, чем прославим дворы Мудрости, если только она допустит нас в свою школу. И тем не менее, она говорит всякому из нас: «Отдай мне свое сердце. Приди и научись от Меня». Только любовь может пригласить таких школяров, как мы. Боюсь, нам никогда не сделать многого, чтобы прославить Бога. У нас слишком незначительная роль, и наше положение слишком неопределенное. И все же, какими бы простыми людьми мы не были, Бог говорит каждому из нас: «Сын мой! отдай сердце твое Мне». Только бесконечная Любовь желает достичь столь жалких сердец, как наши.

Но какая от того польза Богу? Братья и сестры! Отдав Ему сердце, сможем ли мы прибавить что-либо к Его величию? Отдав Богу все свое имение, сможем ли мы обогатить Его? «Серебро и золото мои, – говорит Он, – и скот на тысяче гор. Если бы Я взалкал, то не сказал бы тебе». Он бесконечно велик, и Ему не стать величественнее. Он бесконечно благ, чтобы сделаться еще более благим. Он слишком славен, чтобы прибавить что-то к Своей славе. Если Он и восклицает, добиваясь наших сердец: «Отдай сердце твое мне», то делает это не для Своего, а для нашего блага. Воистину, для нас блаженнее давать, нежели принимать. Богу от нас никакого приобретения, мы же приобретаем у Него все, причем даром. Тем не менее, восклицая: «Отдай сердце твое мне», – Он приобретает сына. О, как сладостно думать о том! Всякий отдающий сердце свое Богу становится Его сыном. Всякий нормальный отец любит и высоко ценит своих детей; я же считаю, что Бог дорожит Своими детьми больше всего сотворенного Им.

Отец в рассказе о блудном сыне символизирует Великого Бога. Он думает о возвращении сына больше, чем о чем-то другом. «О том надобно было, – говорит он старшему сыну, – радоваться и веселиться, что брат твой сей был мертв и ожил, пропадал и нашелся». О, если бы только вы, не знающие Господа, отдали свои сердца Ему, как бы обрадовали Его! Отец вечности радуется возвращению блудного сына, ласкает возлюбившую Его душу и окаменелое сердце, прежде холодное к Нему. «Сын мой! отдай сердце твое мне», – говорит Он, словно жаждет нашей любви и не может допустить и мысли о том, что Его дети забыли Своего Отца. Как вы можете не слышать Божьих слов? Говори же, Дух Божий! Побуждай всякого услышать: «Сын Мой! отдай сердце твое Мне!»

О, те из вас, которые уже стали детьми Божьими, примите читаемый сегодня стих как призыв Божий отдать Ему сердце для обновления, ибо (не знаю, почему так выходит) в наше время все чаще встречаются люди с необновляющимися сердцами. Имей проповедники иные сердца, они собирали бы на свои проповеди большее число людей. Однако проповедь без любви безнадежно мертва. Разве мы не слышали замечательно составленных проповедей, похожих на дворец из ледяных глыб, построенный Российской императрицей на Неве? Какой блеск, какая отточенность формы, какое очарование, но, увы, какой холод, какой смертный холод! Красота их – как мороз для души! «Сын мой, – говорит Бог каждому проповеднику, – отдай сердце твое Мне». O, служители Божьи! Пусть вы неспособны говорить красноречиво, позвольте хотя бы сердцу вашему изливаться из уст, подобно горящей лаве! Пусть сердце ваше напоминает гейзер, обжигающий всякого подходящего к вам, не давая никому остаться равнодушными. Вы, учителя воскресной школы, вы все, так или иначе трудящиеся ради Бога, делайте свое дело, как следует. «Сын мой! отдай сердце твое мне», – говорит Бог. Мы обязаны вкладывать всю душу в свое дело: таковы альфа и омега поведения доброго раба Божьего.

Мне довелось слышать, как хозяйки говорят слугам, полирующим обеденные столы, что для подобной работы лучшим средством является сало с локтей. И это действительно так. Это совершенно точно. Упорный труд – это великолепно. Он пробьется под реками и пройдет снежными вершинами. Упорному труду доступно почти все. Однако в служении Богу упорный труд должен быть еще и трудом, поглощающим вас целиком. Сердце ваше должно гореть. Свои цели сердце должно брать приступом. Посмотрите, как плачет дитя! Я не люблю детских криков, но все же должен заметить, что дитя, воистину желающее получить какую-нибудь игрушку, плачет и стремится к желаемому всем существом от кончиков пальцев на ногах до последней волосинки на голове. Такими должны быть и проповедь, и молитва, и сама жизнь.

Святой усердный труд должен поглощать человека полностью. Мудрость просит об этом под внушением любви, так как Богу ведомо, что наше служение не является полноценным, пока не займет нашего сердца целиком и полностью. Всякий раз, когда мы чувствуем, что проповедовать становиться тяжко, преподавать в воскресной школе после шести рабочих дней утомительно, а обходить округ с трактатами – ужасно, надо понимать, что ничего доброго мы не совершим. Вложите усердие в свое служение, и тогда всякий труд будет для вас радостным. Иного не дано.

II. Теперь рассмотрим наш стих с другой стороны. Мудрость убеждает нас уступить прошению любви. Отдать свои сердца Богу – это мудрейшее из всего, на что способны люди. Если мы уже сделали это в прошлом, лучше всего повториться и еще раз вручить самое ценное в дорогие руки, которые, несомненно, сохранят все, что мы предадим их заботливому попечению. «Сын мой! отдай сердце твое мне».

Мудрость побуждает нас сделать это потому, во-первых, что есть много иных претендентов на наши сердца, ведь наши сердца, несомненно, пойдут либо по узкому пути, либо по широкому. Иного нет. Не стану читать вам стиха, следующего за рассматриваемым нами, ибо вы знаете, сколько людей, уступив плотским похотям, обрекли свои сердца и души на погибель в вечности. Люди погибают от той, которая «как разбойник, сидит в засаде и умножает между людьми законопреступников». Блажен юноша, сердце которого никогда не осквернилось пороком! Сохранить себя от этой скверны можно, лишь предоставив сердце свое святому Господу, и никак иначе.

В таком городе, как Лондон, неисчислимые искушения окружают и самых чистых душой. И многие падают, поскользнувшись стопами, но не отдают себе отчета в том. Их уносит в пропасть, ведь раньше, до того, как искушение повергло их на землю, у них не было времени задуматься. «Поэтому, сын Мой, – говорит Мудрость, – отдай сердце твое Мне. Всякий постарается похитить сердце твое, посему дай Мне сохранить его. Тогда тебе нет нужды бояться постороннего колдовства, поскольку твое сердце у Меня, и Я сохраню его до дня Моего явления». Самый мудрый шаг – добровольно отдать Иисусу свое сердце, иначе соблазнители умыкнут его против нашей воли.

Есть еще один истребитель душ. Не стану называть его, а просто укажу, что говорится о нем в тексте: «У кого вой? у кого стон? у кого ссоры? у кого горе? у кого раны без причины? у кого багровые глаза? У тех, которые долго сидят за вином, которые приходят отыскивать вина приправленного. Не смотри на вино, как оно краснеет, как оно искрится в чаше, как оно ухаживается ровно: впоследствии, как змей, оно укусит, и ужалит, как аспид; глаза твои будут смотреть на чужих жен, и сердце твое заговорит развратное». Внимательно прочтите остальную часть главы и вы услышите голос Мудрости, говорящей: «Сын Мой, если хочешь сохранить себя от пьянства и чревоугодия, от распутства и сладострастия, и от всего остального, к чему склонно человеческое сердце, отдай сердце твое Мне».

Хорошо предохранять свое сердце с помощью всех средств, которыми может обеспечить Мудрость. Хорошо воздерживаться от всего, что может стать для вас сетью. Однако повелеваю вам, не полагайтесь на воздержание, но отдайте свое сердце Иисусу, ибо ничто иное, кроме подлинного благочестия, не предохранит вас от греха так, чтобы вы с великой радостью предстали пред лицом Господа безупречными. Если ты, дорогая душа, хочешь сохранить себя без пятна и порока к похвале и чести до конца, повелеваю тебе отдать сердце свое Христу. Мудрость побуждает решить этот вопрос немедленно, поскольку хорошо, когда Христос занимает все твое сердце полностью и сразу и возносит его. В пустое сердце может войти дьявол. Дело известное, мальчишки не упускают своего и разбивают стекла в пустующих домах. Так же и дьявол, когда сердце человека пусто, он начинает швыряться камнями.

Если, впадая в искушения, вы можете сказать дьяволу: «Ты опоздал; я отдал сердце свое Христу; ты, как развязная девица, не стесняешься делать авансы, я же не стану слушать тебя, так как связан со Спасителем узами любви, которая никогда не кончится» – то у вас есть благословенный Защитник! По-моему, нет ни одного средства защиты, способного в наше опасное время сохранить юношу от врага, чем способность воспевать: «Готово сердце мое, Боже, готово сердце мое! Пусть другие колеблются и увлекаются всяким ветром, и ищут чуждого света, а мое сердце готово, Боже, готово сердце мое навеки. Я уже не могу отвратиться от любви и милости Твоей». «Сын Мой! – говорится в нашем тексте, – отдай сердце твое мне», чтобы Христос обитал там; чтобы, когда сатана приступит, Тот, Кто сильнее сильного с оружием, мог удержать Свой дом, и отбросить врага.

Возлюбленные друзья, отдайте свои сердца Иисусу, так как Мудрость предлагает вам сделать это тотчас, ведь это угодно Богу. У вас есть друг, которому вы желаете сделать подарок? Тогда я знаю, что вы сделаете. Вы постараетесь узнать, что ценит ваш друг, и скажете себе: «Я подарю ему то, что будет угодно ему». Вы хотите подарить Богу то, что будет угодно Ему? Если да, то не возводите церковных сооружений непревзойденного зодчества; мне ничего не известно о том, что Бог проявляет особую заботу о камне и древесине. Не надо ждать, когда накопятся деньги для поддержки ряда богаделен и ночлежных домов. Хорошо помогать бедным, но Иисус сказал, что больше всех богачей, клавших в сокровищницу, положила бедная вдова с ее двумя лептами. Чем бы я мог угодить Богу, Отцу моему Небесному? Он отвечает вам: «Сын мой! отдай сердце твое мне». Он будет доволен этим подарком, поскольку просит об этом Сам.

Если есть среди присутствующих люди, у которых сегодня день рождения или годовщина бракосочетания или иное радостное событие, пусть преподнесут подарок Богу и отдадут Ему свои сердца. Как замечательно, что Бог говорит эти слова: «Сын мой! отдай сердце твое мне». Я бы не посмел и вымолвить этих слов, если бы Он прежде не сказал их. Сердце угодно Ему больше, чем жертвоприношение животных с рогами и копытами, больше, чем курение фимиама в серебряном кадиле, больше того, что можно умудриться выжать из искусства, купленного за деньги и выдуманного для красоты. «Сын мой! отдай сердце твое».

К вашему сведению, если вы не отдадите Ему своего сердца, то ничем иным уже не сумеете угодить Ему. Можно отдавать Богу все, что вздумается, но все, что делается без сердца, отвратительно Ему. Молитва без сердца тщетна, пение без сердца – сотрясение воздуха! Благотворительность, преподавание, труд без сердца суть оскорбление Всевышнего. Невозможно служить Богу, не отдав Ему сердце. Вы обязаны начать с этого. И тогда пусть ваши руки и кошелек ваш отдают, что могут, пусть ваш язык и голова ваша отдают все, на что способны, но прежде надлежит отдать свое сердце, то есть самость, любовь, расположение. Отдайте Ему свое сердце или не отдавайте ничего.

А разве Он не заслужил это? Я не собираюсь использовать этот аргумент, поскольку так или иначе, но, заставляя человека отдать нечто, вы требуете дань, а не дар. Наше посвящение Богу должно быть неоспоримо свободным. Вера должна быть доброхотной, иначе она превращается в ложную религию. Если я докажу, что ваше сердце является должником Божьим, отчего бы вам не отдать сердце и расплатиться, как бы вернув долг? Вот почему я едва коснусь этой струны, чтобы не порвать ее в стремлении взять аккорд. Выражусь следующим образом. Воистину, прекрасно воздавать сердцем за сердце.

Когда Господь облекся в человеческую плоть, в груди Его забилось человеческое сердце, и это сердце, как записано, исполнялось горечи до того, что «Он плакал». Скорбь переполняла Его сердце и, как записано: «был пот Его, как капли крови, падающие на землю». Великая скорбь стесняла Его сердце, когда, наконец, Он молвил: «Поношение сокрушило сердце мое, и я изнемог». И далее записано: «Один из воинов копьем пронзил Ему ребра, и тотчас истекла кровь и вода». Его сердце было отдано ради вас, и как вы не отдадите своего? Больше я ничего не скажу об этом.

О, как бы мне хотелось пригласить сюда, на это место, моего Учителя, чтобы вы могли Его увидеть. Однако известно, что вера от слышания, а не от видения. И все же, как бы мне хотелось увидеть воочию Того, Кто был распят, среди вас и ради вас. Так отдайте же Иисусу сердце за сердце и повинуйтесь Ему! Разве вы не чувствуете нежного дуновения в духе, разве не слышите Его гласа: «Покори свое сердце»? Внимайте веянию тихого ветра, и тогда вам не потребуется то, что я скажу дальше.

Поверьте, возлюбленные друзья мои, Мудрость можно обрести, только отдав Ей свое сердце. Нам не постичь науки распятого Христа, превосходнейшей из всех наук, не отдав своего сердца Мудрости. Некоторые из вас пробовали стать верующими. При этом вы старались спастись, но думали сделать это собственными силами. «Сын мой! отдай сердце твое мне». Мудрость предлагает вам сделать то, что вы обязаны сделать, ибо, не предав Господу всего своего сердца, вы не преуспеете в деле спасения. Есть люди, которым никогда не познать успеха в коммерции. Таковые просто не любят торговать, но как тогда они могут рассчитывать на процветание!

Точно так же и в вопросе веры: здесь никогда не преуспеть без любви, не исповедуя веру всем сердцем, всем существом, всей жизнью. У некоторых есть довольно веры, но она делает их жалкими существами. Если бы у них не было веры, они наслаждались бы миром. Но у них слишком много веры, чтобы наслаждаться миром, и вместе с тем недостаточно, чтобы наслаждаться миром грядущим. О, бедные люди, разрывающиеся между жизнью и смертью, вы, как гробница Магомета, болтаетесь между небом и землей! Вы как летучие мыши – ни птицы, ни животные. Вы – как летучие рыбы, которые пытаются жить как в воздухе, так и в воде, наживая врагов и там, и здесь. Вы, будучи ни то, ни другое, ни третье, суть чужеземцы в стране Божьей, и вместе с тем вы не можете быть, как дома, в дьявольской обители. О, как мне жалко вас. О, как бы мне хотелось перетянуть вас из полосы ничейной земли на эту сторону!

Учитель мой предлагает мне побудить вас обратиться к Нему, но что я могу, кроме как повторить наш сегодняшний текст: «Сын мой! отдай сердце твое мне». Не меняйте своих решений, перестаньте колебаться, довольно же! Пусть сердце ваше встанет на тот или иной путь. Если, по-вашему, дьявол достоин любви, то отдайте свое сердце дьяволу и служите ему. Если же, по-вашему, любви достоин Христос, – отдайте свое сердце Христу и кончайте с сомнениями. Обратитесь к Иисусу раз и навсегда. Да поможет вам Дух Его обратиться к Нему, чтобы вы возродились и прославили Его имя!

III. Я призываю вас, будем достаточно мудры, чтобы тотчас внять этому прошению мудрости. Тотчас отдадим Богу свое сердце. «Сын мой! отдай сердце твое мне».

Когда? Тотчас. В этом прошении нет и намека на то, что Бог хочет ждать. Как бы мне хотелось, чтобы люди, которым хочется тянуть время, знали бы, когда оно истечет. Они всегда готовы отложить исправление на завтра. Но что это за день такой? Я искал его в календаре и не мог найти. Я слышал, что существует календарь глупости, и что завтра там есть. Но вы-то не глупцы, так не держитесь подобного календаря. «Завтра, завтра, завтра…» – так каркает воронье в предзнаменование недоброго. «Сегодня, сегодня, сегодня…» – так поет серебряная труба спасения, и тот, кто слышит эти звуки, будет жить. По милости Божьей мы не повторяем вечного заклинания: «Завтра, завтра, завтра…», но тотчас отдаем Ему свои сердца!

Как? Если внять этому предписанию, можно заметить, что оно призывает нас действовать свободно. «Сын мой! отдай сердце твое мне». Не надо приводить себя к Богу в кандалах. Как было сказано выше, если слишком упирать на то, что просимое есть долг, можно лишить его дарственного свойства. Несомненно, мы обязаны отдавать свое сердце Богу, но Бог представляет это деяние в качестве свободного выбора, оставляя место проявлению свободной воли. Он говорит: «Сын мой! отдай сердце твое мне. Все, что ты имеешь от Меня, есть дар благодати. Теперь же верни Мне свое сердце добровольно».

Помните, всякий раз, когда мы говорим о силе благодати, мы подразумеваем силу не физическую, а только такую, что может быть применена к свободной личности и ответственному существу. Господь не просит вас сокрушаться. Он не желает загонять вас в покаяние. Он не хочет хлестать вас, чтобы вы жили свято. Он просто говорит: «Сын мой! отдай сердце твое мне». Я слышал, что лучший виноградный сок получают в первых порциях, от самого легкого давления. О, вот бы нам отдавать Богу самую доброхотную любовь! Всем знакома старая пословица: один волонтер стоит двух рекрутов. В определенном смысле все мы рекруты, хотя и записано: «В день силы Твоей народ Твой готов во благолепии святыни». Вот бы всем вам приготовиться тотчас! «Сын мой! отдай сердце твое мне». Какая жалость, что человеку приходится прожить долгую греховную жизнь, чтобы познать, что грех есть дело невыгодное. Печально, когда человек приходит к Богу с переломанными костями, и встает под знамена Божьего воинства, всю юность проведя в услужении дьяволу и состарившись прежде времени.

Христос принимает такого в любое время, когда бы тот ни обратился к Нему, однако, сколь лучше молвить в дни своей юности: «Вот, Боже, предаю Тебе сердце мое. Побуждаемый Твоей славною любовью, я повинуюсь Тебе на заре своего бытия»!
Итак, вот о чем говорит наш сегодняшний текст: отдайте Богу сердце свое тотчас, и сделайте это по доброй воле.

Отдайте свое сердце Богу целиком и полностью. «Сын мой! отдай сердце твое мне». Нельзя отдать Христу часть сердца, ибо сердце расчлененное есть сердце погибшее. Сердце, лишенное даже части, умирает. Дьяволу все равно, он готов принять от вас и половину сердца. Он довольствуется этим, походя на женщину, пришедшую на суд к Соломону и не возражавшую против расчленения ребенка. Настоящая мать ребенка сказала: «Отдайте ей этого ребенка живого и не умерщвляйте его». Так и Христос, подлинный Друг сердец, не станет рассекать их. Если сердце устремлено к неправде, пусть идет этим путем! Если же оно встанет на праведный путь, Иисус примет его, очистит и усовершенствует, только для этого сердце должно обратиться и встать на праведный путь как одно целое, а не какой-то частью. «Отдай сердце твое Мне».

Предположим, кто-то говорит: «Хочу отдать сердце Богу!» Очень хорошо, взглянем на это с практической стороны. Где это сердце теперь? Нельзя отдать сердце, не понимая, где оно находится в данный момент. Я знал человека, потерявшего свое сердце. Он не оставил его своей жене, у детей его тоже не было. «Странно…» – скажите вы. Да, странно. Этот человек недоедал, он ел ровно столько, чтобы только не умереть. Одежда его обветшала. Кроме того, он морил голодом всех близких. В нем не было сердца. Бедная женщина должна была содержать его. Она пошла на панель. Он же оставался бессердечным. Некто задолжал ему в процентах по займу. Детки должника плакали от голода. Этому же было все равно, пусть бы голодающие и погибли. Он должен был получить свои денежки. Он был бессердечен.

Я бы никогда не разобрался в этом случае, если бы однажды не оказался у него дома и не увидел огромный сундук. Кажется, такие сундуки называют сейфами. Сейф стоял у него за дверью, и когда этот человек открыл свой сундук тяжелым ключом, а потом откинул задвижки, открылось его содержимое, которое представляло собой нечто заплесневелое, сухое и мертвое, как ядро семилетнего грецкого ореха. Это и было его сердце. Если и вы заперли свое сердце в подобном сейфе, то немедленно освободите его. Освободите его как можно скорее. Ужасно, когда сердце спрятано между пятифунтовыми ассигнациями или захоронено под кучей серебра и золота. Сердце не бывает здоровым в панцире из прочных металлов. Ваше золото и серебро изоржавело из-за соседства с порочным сердцем.

Я знавал молодую леди (думаю, что знаю и других, подобных ей), сердца которой я не мог увидеть. Мне никак не удавалось разобраться, отчего она столь непостоянна, легкомысленна, вздорна, пока я не нашел, что сердце ее пряталось в платяном шкафу. Какая ничтожная темница для бессмертной души! Достаньте свое сердце оттуда, пока моль не испортила его, словно шерсть. Когда мода становится идолом сердца, мы глупеем так, что нас едва ли примут за людей с сердцем. Но даже такие глупые сердца лучше вынуть из платяного шкафа и отдать Христу.

А где пребывает ваше сердце? Мне известно, что некоторые из присутствующих оставили свое сердце в трактире и некоторых других местах, о которых я не буду упоминать, чтобы щеки стыдливых не покраснели. Однако где бы ни находилось ваше сердце, если оно не пребывает с Христом, значит, оно находится в неправедном месте. Пойдите, избавьте свое сердце, господа. И принесите его сюда, и отдайте в руки Искупившего его.

Но в каком оно состоянии? Вот здесь-то и загвоздка. Как уже говорилось, мелочное сердце скупца отдавало плесенью, ибо сердце вбирает запах тех мест, в которых содержится. Сердца некоторых женщин становятся ветхими и потрепанными, поскольку прячутся в платяном шкафу. Сердца некоторых мужчин портятся от хранения под кучей золота. Сердца других прогнивают насквозь, так как их топят в пороках. Где находится сердце пьяницы и в каком оно должно быть состоянии? Ничего чистого, сплошная скверна. Тем не менее, Бог говорит: «Отдай сердце твое Мне». Но как это! Господи, Ты просишь отдать Тебе подобное? Конечно! Вспомните, разве я не говорил вам, что Он просит ваше сердце только из любви к вам, а не потому, что хочет получить от вас нечто, ибо, что такое ваше сердце, мои друзья, пребывающие в подобных местах и впавшие в подобное состояние? И все же, отдайте свое сердце Ему, ибо, говорю вам, что Он сотворит чудеса ради вашего сердца. Вы слышали об алхимиках, которые превращали, с их слов, неблагородные металлы в золото.

Бог делает больше. «Отдай сердце твое Мне». Жалкое, нечистое, оскверненное, загрязненное, развращенное сердце! Отдайте его Христу. Оно теперь каменное, испорченное, но Христос возьмет его, оно ляжет в Его святые руки, и вы увидите сердце плотяное, чистое, неоскверненное, небесное. Вы скажете: «А я не сумел разобраться, что мне делать с моим каменным сердцем!» Отдайте же его Христу тотчас, и Он изменит его. Покоритесь Его любви и силе Его бесконечной благодати, и Он сотворит в вас сердце чистое и дух правый обновит внутри вас. Да поможет вам Бог отдать свое сердце Иисусу и сделать это тотчас!

Сейчас будут собирать пожертвования на больницы. Остановитесь, сборщики, я не сказал еще последнего слова. О, друзья мои, что вы собираетесь давать? Я не против того, что вы собираетесь положить в подносы для сбора пожертвований. Но я хочу пустить по кругу невидимый поднос для моего Господа. Мне хотелось бы, чтобы этот поднос обошел всех и каждого из присутствующих. Мне будет весьма приятно, если вы скажете про себя, кладя деньги на поднос: «Я кладу на невидимый поднос свое сердце, я отдаю его Иисусу. Это все, что я могу сделать». Сборщики, пустите по кругу подносы, а Ты, Дух Божий, умоляю Тебя, пройди от человека к человеку и вступи во владение сердцами всех ради Иисуса, Господа нашего! Аминь.

Мы попросили архимандрита Виссариона (в миру Владимир Федорович Макаров) рассказать о своей жизни и духовном служении.

- Ваше Высокопреподобие, в какой семье Вы воспитывались, были ли в роду священники?

Я родился в обычной крестьянской семье в селе Молдаванское под Крымском. Отец, Федор Ионович, и мама, Евдокия Мануиловна, всю жизнь трудились на земле, как и миллионы других крестьян, они вступили в колхоз незадолго до моего рождения. Но должен честно признаться, родителей своих толком не помню. Начало войны, эвакуация, бомбежки, обстрелы, голод и холод оставили такое сильное впечатление, что вся моя небольшая предыдущая жизнь как-то стерлась из памяти.

- Так было жутко и страшно тогда?

Военное время – это постоянный страх и лишения. Помню, из Молдаванского нас повезли сначала в Титаровку, а через два дня началась бомбежка. Потом повезли на паром и переправили в Керчь. И снова бомбежка. Несколько дней жили в соляных шахтах. Все время хотелось есть, было очень холодно. Не помню, каким образом, но я оказался в Тирасполе, что в Молдавии. Окончание войны не принесло мне облегчения в жизни. Каким-то образом я добрался до Крымска. Я ночевал в поле, в какой-то яме или окопе. Нашел гильзу от снаряда, насобирал сушняка, развел костер и решил приготовить себе еды. Нарвал крапивы, сварил, съел. То ли много было крапивы, то ли у меня на нее была аллергия, только после такой «еды» я весь опух. Побрел в сторону Краснодара. Там обратился к милиционеру, мол, хочу есть, негде жить. Это было мое спасение. Меня отправили в детский приемник в Армавир. Там я окреп, стал похож на нормального подростка. Потом я два года жил в Михайловском Северского района. Там научился кое-какому ремеслу, например, делать стулья, и не простые, а с гнутыми спинками. В то время начали подбирать мальчишек для обучения рабочим профессиям. Меня и еще нескольких более взрослых подростков увезли под Севастополь, в город Балаклаву. И определили в ФЗУ (школа фабрично-заводского ученичества – Прим. авт.), где подростков обучали премудростям строителя, слесаря и другим, нужным на предприятиях профессиям. Вот оттуда и началась моя вполне самостоятельная, осознанная и сравнительно благополучная жизнь.

Много позже я понял, что все это время меня хранил Господь, не дал мне погибнуть под бомбежками, умереть с голода, стать малолетним преступником, что было немудрено в те тяжелые для многих подростков годы.

- И когда же Вы пришли к Богу?

Намного позже. В школе ФЗУ получил профессии каменщика и плотника, научился работать на деревообрабатывающих станках. И послали меня работать в Севастополь. Город тогда лежал в руинах. Вместе с пленными мадьярами разбирал завалы, восстанавливал жилье. А потом наступил голодный 1947 год. Один парень, с которым я учился в ФЗУ, предложил мне поехать с ним к его родственникам в Ташкент. Ехали 15 суток на крышах товарных вагонов.

В Ташкенте нам очень повезло: устроились собирать урожай в садах. За работу нам в конце дня в виде оплаты выдавали по ведру яблок. Их мы несли к поездам, продавали проводникам или жителям. Так появились первые деньги, на которые стали покупать себе одежду – штаны, рубашки.

Знания и умения, полученные в ФЗУ, помогли мне устроиться на работу в железнодорожном хозяйстве сначала учеником слесаря, потом и слесарем. В железнодорожном хозяйстве создавался автопарк. Из трех – пяти разбитых автомашин рабочие собирали одну. Мне была поручена разборка.

- Судя по рассказу, Ваш возраст приближался к призывному?

Да, в 1953 году меня призвали в армию, в танковую часть под Полоцком. Был командиром орудия и заряжающим. Стрелял метко, и за отличную военную подготовку, добросовестность был направлен в Москву. Дело в том, что одну из подмосковных частей, поддержавшую Берия, расформировали и в нее набирали солдат-специалистов из разных частей Союза. Отбор шел не только по профессиональным и политическим показателям, но даже по росту, чтоб солдат был не ниже и не выше 175 - 176 сантиметров.

После демобилизации начался мой путь к Богу. Моя далекая родственница, у которой я жил, была человеком набожным. Однажды она взяла меня с собой в церковь, потом еще и еще раз. Как-то родственница решила ехать в Алейск Алтайского края, где, по слухам, жила не то юродивая, не то прозорливая старица, которая могла помочь в решении жизненных проблем. И я поехал с ней в Алейск.

Там работал храм Димитрия Солунского. Наверное, Господь направил разум настоятеля храма отца Прокопия, потому что тот сразу предложил мне помогать ему. Я остался, нес послушание по хозяйству, ремонтировал здание. Потом батюшка поручил петь в хоре, читать во время богослужений.

- Именно это и повлияло на Ваше решение посвятить свою жизнь служению Богу?

В какой-то мере – да. Но решительный шаг я сделал во время одной из паломнических поездок по святым местам. Волею Божией я оказался в одном из скитов в Почаеве Тернопольской области на Западе Украины. В Почаевском монастыре, услышав, что был пономарем на Алтае, обрадовались: сам Бог нам послал тебя, у нас таких, как ты, не хватает. И определили мне послушание в просфорне: печь просфоры, хлебы. Ну и понятное дело, в свободное от послушания время читал молитвы, выполнял все работы, которые нужны в монастыре. Смотрел я на монахов и служителей монастыря, и думал, как хорошо здесь, какие они все доброжелательные, красивые телом и духом. Вот тогда мне остро захотелось быть таким же.

- И Вы твердо решили стать священником?

Чем настойчивее человек идет к Богу, тем сильнее диавол пытается помешать этому. Решив стать монахом, я все же подумал о мирском, о суетном. Мол, надо поехать помочь своей родственнице обустроить жилье, которое мы купили незадолго до моего отъезда. Пообещав братии монастыря вернуться, уехал, не предполагая, что покидаю эти края навсегда. Начались хрущевские гонения на церковь. Скит, в котором я познакомился с монахами, закрыли, потом резко уменьшилась численность монахов в Почаевской Лавре, так что возвращаться мне стало некуда.

Господь привел меня в Свято-Успенский храм города Фрунзе. Божиим промыслом позже мне доведется еще дважды связать свою жизнь и служение со Свято-Успенскими храмами. Но об этом позже. Во Фрунзе настоятель отец Иоасаф определил мне послушание строителя: в составе бригады ремонтировал колокольню, оклеивал изнутри купол под роспись. Спустя время отца Иоасафа перевели в кафедральный собор Ташкента. Переехал с ним и я. Служил пономарем, иподьяконом. В 1961 году я был рукоположен в сан диакона. И выразил своему духовному наставнику желание получить духовное образование. Он, конечно, приветствовал мое стремление, хотя предупредил, что будет нелегко. По стране волею Хрущева закрывались духовно-образовательные учреждения и остались всего две семинарии - в Москве и Ленинграде. Я поехал в Ленинград. Но поступить туда ох как не просто. Власть старалась сделать все, чтобы лишить храмы кадров. В те времена над церковью довлела власть уполномоченных по делам религии. С каждым поступающим уполномоченный проводил беседы, мол, ты же молодой человек, неужели не понимаешь, что религия – это сплошной обман, и так далее. На парней, у которых были родители или родственники, давили с другой стороны: вызывали родных к уполномоченному на местах и грозили лишить должности, каких-то благ, если сын не передумает учиться в семинарии. Мне было проще, родных не было...

- Монашеский постриг Вы приняли в семинарии?

Нет, по окончании семинарии я получил приход. Но очень скоро понял, что жизнь обычного священника не для меня. Не для меня службы в церкви только по воскресеньям, а в будние дни будничная жизнь, мало чем отличающаяся от жизни прихожан: дом, жена, дети, хозяйство и прочее. Я решил стать монахом. И снова пошел учиться, теперь уже в Ленинградскую духовную академию. Там и принял монашеский постриг.

- А почему Вы решили стать монахом, ведь это так непросто – отказаться от мирской жизни?

Монашество – это особое, аскетическое служение Богу. Как сказал апостол Павел в Первом послании к коринфянам, «Неженатый заботится о Господнем, как угодить Господу, а женатый заботится о мирском, как угодить жене» . А главное – мое решение было проявлением воли Божией.

- Ваши дни и годы учебы проходили в постоянных лекциях и молитвах?

Конечно, много лекций, много работы в библиотеке над книгами. Как и должно монаху, много времени проводил в молитвах. Но все мы выполняли и разное послушание, то есть трудились. И каникулы, хотя они и не долгие, тоже проводил в трудах. На летних оставался в своей академии, работал в нашей огромной библиотеке: сортировал книги по тематике, переносил их в хранилища. Зимние каникулы проводил в Псково-Печерском монастыре. О нем много рассказал архимандрит Тихон (Шевкунов) в своей книге «Несвятые святые и другие рассказы». Там, в частности, рассказано, как настоятель архимандрит Алипий отстаивал монастырь, когда Хрущев грозился его закрыть и утверждал, что через 20 лет «в стране останется последний поп». В монастыре мы тоже много времени посвящали молитвам, участвовали в службах, несли послушание в помещениях монастыря, на скотном дворе. Свободного, а точнее, пустопорожнего времени не было ни минуты. В этом сложность и преимущество монашества. Отец Алипий по-отечески относился к нам. В конце каникул давал каждому конвертик с небольшой суммой и обязательно – баночку монастырского мёда.

Благодаря пребыванию в Псково-Печерском монастыре я лично встретился с девятью Валаамскими старцами при их жизни. Эти благочестивые и прозорливые слуги Божии оказали очень большое влияние на мою дальнейшую монашескую жизнь.

- Где Вам довелось служить после окончания академии?

Академию я закончил в 1970 году кандидатом богословия. И вернулся в Ташкент, откуда уехал на учебу. В сане иеромонаха был утвержден настоятелем храма святого Гермогена. А через два года перевели меня в кафедральный собор Ташкента на должность ключаря собора, хотя фактически – настоятеля храма. Это была своего рода хитрость перед уполномоченным по делам религии. Напомню, православный кафедральный собор в Ташкенте назван в честь Успения Божией матери. Так состоялась моя вторая встреча со Свято-Успенским храмом. В Ташкенте я был рукоположен в сан архимандрита, и мое служение там продолжалось до 1982 года.

- Поскольку вы сделали акцент на дате, значит, в 1982 году что-то изменилось в жизни?

Среднеазиатский климат для рожденного на Кубани оказался не очень полезным. У меня начала носом кровь идти, я стал терять сознание даже во время богослужений. И был вынужден обратиться к ташкентскому владыке Варфоломею с прошением освободить меня от должности и перевести на Кубань. Архиепископ удовлетворил мое прошение. Здесь меня назначили в приход станицы Платнировской. Там, в небольшом молельном доме по улице Казачьей, и начался новый период моей жизни и моему служению Богу.

Молельный дом произвел удручающее впечатление. Прогнившие полы, изъеденный древоточцем шкаф... Но не в правилах верующего унывать. Да и строительные профессии есть у меня. Ремонт начал вести так активно, что соседи пожаловались руководству станицы: что за попа вы нашли, среди ночи пилит, стучит, долбит. Но потом одни привыкли, другие помогать начали.

А через год меня назначили благочинным Первого, центрального церковного округа. Так я попал в Кореновск, а местом моей службы стал Свято-Успенский храм. Таким образом, в третий раз меня Господь сподобил связать свою богослужебную деятельность с храмом Успения Пресвятой Богородицы. В то время храм располагался в небольшом доме по улице Бувальцева. За храмом, считай на болоте, я построил себе жилье. 12 лет назад меня отправили на пенсию, и теперь я постоянно живу здесь, охраняю здание храма и находящуюся в нем церковную утварь, провожу дни в молитвах.

Но я отвлекся от хронологической последовательности. Прошло несколько лет. После хрущевских гонений на церковь новый руководитель страны стал более лояльно относиться к вере и священникам. А тут подошел год 1000-летия крещения Руси, и отношение к церкви стало еще более терпимым. Наступили времена перестройки. Однажды в разговоре с митрополитом Екатеринодарским и Кубанским Исидором я сказал, что во многих епархиях есть монастыри, а у нас до сих пор нет. Климат, говорю, у нас горячий, да сердца, видать, холодные. Владыка согласился и посоветовал искать либо место под строительство, либо здание, где может расположиться монастырь.

-То, что Вы нашли здание, теперь известно. А как власти отнеслись к Вашей идее?

Власть возглавляют люди, а они разные. Пошел я к председателю райсовета с просьбой, а он меня и слушать не стал. Зато председатель колхоза имени Ленина Александр Сергеевич Довженко, человек, тоже облеченный властью, пообещал помочь. У нас, говорит, здание бывшего штаба воинской части по улице Красной отдано спортшколе, но там никто не хочет ничего делать, так как деньги не выделяются. Здание нашему казачьему обществу передали, а у нас тоже денег нет его ремонтировать, там все разбито, разграблено. Хотите, забирайте, похлопочу, чтобы Вам передали.

Понятно, не в один день все это происходило. В августе 1991 года произошла смена власти в стране. Сменился и руководитель района. Обращаюсь с просьбой о передаче здания по Красной к первому главе администрации района Юрию Петровичу Крыщенко. Тот без проблем разрешает и говорит, мол, хватит сил – восстанавливайте, казаки помогут.

Казаки и правда помогли, охраняли здание от дальнейшего разграбления с осени и до весны. В январе 1992 года владыка Исидор вместе со своими помощниками и казаками осматривали здание, сокрушенно качали головами. С наступлением первого тепла я вместе с будущими монашками и насельницами принялся за работу. Пока не за восстановление, а разбор завалов. Нам стали помогать жители города. Некоторые предприятия и организации приходили на субботники.

Когда мы работали, подошел один из руководителей (не буду называть его имя) и с некоторой усмешкой спросил, долго ли мы намерены возиться тут. Я ответил, что первая служба пройдет на Вербное воскресенье. Тот только рассмеялся. А мы все же отметили Вход Господень в Иерусалим (Вербное воскресенье) Божественной литургией. На паперти, но отметили.

21 мая 1992 года Свято-Успенский женский монастырь был утвержден Священным Синодом, а в августе этого же года архиепископ Екатеринодарский и Кубанский Исидор освятил обитель. Так начал жить первый женский монастырь на Кубани. На первом этаже здания расположен главный монастырский храм Успения Пресвятой Богородицы. В память о храме, который находился в этом здании до революции 1917 года, устроен левый придел Николая Чудотворца. Рядом - малая церковь во имя иконы Пресвятой Богородицы «Всех скорбящих Радость».

Вернусь к заданному вопросу об отношении представителей власти к Церкви. Меня беспокоило, что на городском кладбище нет места для отпевания почивших. Пошел просить землю под часовню у того самого руководителя, который не верил, что мы отслужим литургию на Вербное воскресенье. Тот грубо ответил: только через мой труп. А глава района Александр Михайлович Тарутин строго так отчитал чиновника: «Ты что, не собираешься умирать? Выдели землю под часовню».

И с Божьей помощью на кладбище в 1998 году был построен храм-часовня со Святым Престолом в честь Смоленской Пресвятой Богородицы и со Святым Престолом в честь воскресшего праведного Лазаря. В храме проходит очное отпевание усопших. На Радоницу совершается Божественная литургия.

- Значит, благодаря Вам, отец Виссарион, в нашем городе теперь действует женский монастырь, на кладбище построен храм-часовня...

Благодаря Господу нашему Иисусу Христу, я только выполнял Его волю.

- Что в понятии священника с полувековым опытом служения считается успехом?

Честная, справедливая жизнь. Это удается только тем, у кого есть страх Божий. А без него человек впадает в тяжкие грехи – пьянство, наркоманию, распутство, в уголовные преступления. Причем, неважно, верующий человек или нет.

Успех для священнослужителя состоит в его обязанности пребывать в постоянной молитве, духовно и нравственно воспитывать прихожан и народ вообще. Воспитывать в страхе Божием.

- Как и когда Господь помогал Вам решать вопросы во взаимодействии с властями?

Постоянно, в любых обстоятельствах Господь помогал мне. В этом я ни на минуту не сомневался и в дальнейшем сомневаться не буду.

- Почему в России после более чем семидесятилетнего богоборчества власть перестала бороться с Церковью?

Я бы не сказал. Раньше было открытое противостояние Церкви, сейчас скрытое. Власть не выполняет требований Церкви. Что говорят государственные структуры – то и делается, а Церковь сказала – ну и сказала, никто не торопится исполнять Божьи законы...

- Говорят, Господь хранит города, в которых живут праведники. В Кореновске таковые есть?

Это Божий промысел, у Господа надо спросить, есть ли у нас праведники.

- Бывали ли у Вас случаи, когда люди приходили на исповедь и не хотели каяться в грехах своих?

Как ни странно, были такие. По своему неразумению они не хотели иметь страха Божия, не хотели стать благочестивыми.

- Что Вы можете пожелать людям как священник?

Чтобы они жили благочестиво, любили друг друга, как сказал в своем завете Господь наш Иисус Христос.

- Можете ли Вы сказать хотя бы приблизительно, сколько человек окрестили за время служения в церкви?

За 60 лет разве упомнишь. Вот вы не назовете же цифру, сколько съели хлеба, например? В хрущевские времена детей крестили тайно, чтоб никто не знал. Теперь, слава Богу, открыто и свободно.

- Ваше отношение к сектантам.

Как к людям – положительное, как к проповедникам псевдоверы – отрицательное. Приходили ко мне два пресвитера-сектанта, пытались смутить меня темой неприятия икон. Я ответил, что тема иконоборчества закрыта еще в восьмом веке, что свой образ Иисус Христос оставил на убрусе (плате) для эдесского царя Авгаря.

- Приходилось ли совершать литургию втайне от властей?

Нет, я всегда служил с разрешения властей, в хрущевские времена – по справке уполномоченного по делам религии. А в кафедральных соборах и справка не требовалась.

- Бывали ли от людей угрозы в Ваш адрес?

Сектанты, бывало, угрожали. А был случай, когда нетрезвые люди пришли на третий день Пасхи и потребовали освятить их куличи. Когда я отказался нарушать церковный устав, посетители потребовали: освяти, а не то – пеняй на себя.

- Если бы Господь вернул Вам детский возраст и предложил начать жизненный путь заново, Вы бы прошли тем же самым путем?

Обязательно, и другого не может быть. Сожалею лишь, что поздно пришел на службу Богу, потерял годы, учась в ФЗУ, служа в армии. Но видно, так угодно Господу, чтобы я преодолел трудности, выжил под бомбами, претерпел голод и холод, чтобы приобрел жизненный опыт. Господь испытывал, смогу ли я пронести свой крест. Ибо, как говорят, нет креста – нет и Христа. Христос нес свой крест и заповедал нам нести свой и следовать за ним. Слава Богу, я много лет отслужил и до сих пор служу Иисусу Христу, исполняю монашеские правила. Слава Богу, что Он хранил меня и до сих пор хранит.

- Спаси Вас Господи, отец Виссарион, за беседу, за откровенные ответы на наши вопросы. Здоровья и благоденствия Вам на многая лета!

Интервью брал Николай ПАЛЁНЫЙ

"Сын мой! отдай сердце твое мне"

Эти слова принадлежат Соломону, говорящему от имени Мудрости, или Господа Иисуса Христа, Который сделался для нас премудростью от Бога. Но кого посещает Премудрость? Премудрость посещает того, кто уверовал в Иисуса Христа, посланного Богом; кто стал последователем Его и учеником; кто доверяет и подражает Ему. Сам Бог, в личности Своего возлюбленного Сына, говорит каждому из нас, "Сын мой! отдай сердце твое мне". Но можем ли мы ответить, "Господи, я отдал Тебе свое сердце!"? Если можем, значит, мы Его сыны. Тогда будем восклицать, "Авва, Отче", и благословлять Его за высокую честь быть детьми Божьими. "Смотрите, какую любовь дал нам Отец, чтобы нам называться и быть детьми Божиими".

I. Рассмотрим это предписание, "Сын мой! отдай сердце твое мне". Прежде всего заметим, что МУДРОСТЬ ПРОСИТ ОБ ЭТОМ ПОД ВНУШЕНИЕМ ЛЮБВИ.

Только любовь ищет любви . Если я желаю любви ближнего, то это стремление, несомненно, возникает только потому, что я сам люблю его. Нас не интересует любовь тех, которых мы не любим сами. Любовь того, кому мы не можем платить той же звонкой монетой, стала бы просто обузой, а не честью. Итак, если Бог и нуждается в любви человека, то лишь потому, что Он есть любовь. Как искры стремятся к солнцу, этому первому огню, так и любовь наша должна стремиться к Богу, этому первоисточнику всякой чистой и святой любви. Мы видим пример бесконечной снисходительности в том, что Бог пожелал молвить, "Сын мой! отдай сердце твое мне". Обратите внимание на странное положение, в котором при этом оказывается Бог и человек. Для тварного существа присуще просить Бога, "Дай мне...", но здесь Сам Творец обращается к немощному человеку, "Отдай Мне...". Великий Жертвователь, ставший Просителем, стоит у двери и просит у Своей твари, просит не жертвоприношений, не хвалы и славы, а их сердец. О, сколь велика должна быть любовь Божья, что в великом снисхождении Он ставит Себя в положение просителя. Если бы мы были разумны, то ответили бы без промедления, "Разве Тебе искать мое сердце? Оно и так принадлежит Тебе, Боже мой". Увы! Так отвечают лишь немногие, и никто не поступает так, кроме тех, что избраны Богом, как Давид, по сердцу Его. Когда Бог говорит избранным, "Ищите лица Моего", таковые отвечают тотчас, "Мы будем искать лица Твоего, Господи", хотя такой ответ и подается им по благодати свыше. Только любовь может искать любви.

Повторимся, только высшая любовь, идущая впереди мудрости, ищет сердца столь жалких творений как мы . Если уж лучшие из святых суть жалкие творения, то что сказать о некоторых из нас, не лучших! О жалкие, жалкие создания! Какие неразумные! Какие непонятливые! Если Мудрость ищет нас, чтобы научить, то снисходительность Ее превышает всякую другую. Кроме того, мы так греховны! Мы скорее опозорим, чем прославим дворы Мудрости, если она допустит нас в свою школу. И, тем не менее, она говорит всякому из нас, "Отдай сердце твое мне. Приди и научись от Меня". Только любовь может пригласить таких школяров, как мы. Боюсь, нам никогда не сделать многого, чтобы прославить Бога. У нас слишком незначительная роль, и наше положение слишком неопределенное. И все же, какими бы простыми людьми мы ни были, Бог говорит каждому из нас, "Сын мой! отдай сердце твое мне". Только бесконечная Любовь желает достичь столь жалких сердец, как наши.

Но какая от того польза Богу? Братья и сестры! Если бы мы отдали Богу все сердце свое, что прибавили бы к Его величию? Если бы мы отдали Богу все имение свое, чем бы Он обогатился? "Серебро и золото мои", - говорит Он, "и скот на тысяче гор. Если бы Я взалкал, то не сказал бы тебе". Он бесконечно велик, чтобы стать величественнее. Он бесконечно благ, чтобы сделаться более благим. Он слишком славен, чтобы прибавить в славе. Если Он и восклицает, добиваясь наших сердец, "Отдай сердце твое мне", то делает это не для Своего, а для нашего блага. Воистину, для нас блаженнее давать, нежели принимать. Богу от нас никакого приобретения, мы же приобретаем у Него все, причем даром. Тем не менее, восклицая, "Отдай сердце твое мне", Он приобретает сына. О, как сладостно думать о том! Всякий отдающий сердце свое Богу становится Его сыном. Всякий нормальный отец высоко ценит своих детей; я же считаю, что Бог дорожит Своими детьми больше всего сотворенного Им. Отец в рассказе о блудном сыне символизирует Великого Бога. Он думает о возвращении сына больше, чем о другом имении. "О том надобно было", - говорит он старшему сыну, "радоваться и веселиться, что брат твой сей был мертв и ожил, пропадал и нашелся". О, если бы только вы, не знающие Господа, отдали сердца свои Ему, как бы обрадовали Его! Отец вечности радуется возвращению блудного сына, ласкает возлюбившую Его душу и сердце, прежде холодное к Нему и окаменелое. "Сын мой! отдай сердце твое мне", - говорит Он, словно жаждет нашей любви, и не может допустить и мысли о том, что Его дети забыли Его. Как вы не слышите того, что Он говорит это? Говори же, Дух Божий! Побуждай всякого услышать, как Ты говоришь, "Сын Мой! отдай сердце твое Мне"!

О, те из вас, что стали уже детьми Божьими, примите наш сегодняшний текст как призыв Божий отдать сердце ваше заново, ибо (не знаю, почему так выходит) в наше время такие люди попадаются удивительно редко; и людей с сердцами почти нет. Имей проповедники больше сердца, собирали бы на свои проповеди большее число людей. Однако проповедь без любви безуспешна и мертва. Разве мы не слышали проповедей, замечательно составленных и превосходных в учении, но похожих дворец из ледяных глыб, построенный Российской императрицей на Неве? Какой блеск, какая отточенность формы, какое очарование; но, увы, какой холод, какой смертный холод! Красота их как мороз для души! "Сын мой", - говорит Бог каждому проповеднику, "отдай сердце твое Мне". O, служители Божьи! Пусть вы неспособны говорить красноречиво, дайте хотя бы сердцу своему изливаться из уст ваших подобно горящей лаве! Пусть сердце ваше напоминает гейзер, обжигающий всякого подходящего к вам, не давая никому пребывать в равнодушии. Вы, учители воскресной школы, вы все, так или иначе трудящиеся ради Бога, делайте свое дело, как следует. "Сын мой! отдай сердце твое мне", - говорит Бог. Мы обязаны вкладывать всю душу в свое дело: таковы альфа и омега хорошего раба Божьего. Мне довелось слышать, как хозяйки говорят слугам, полирующим обеденные столы, что для подобной работы лучшим средством является сало с локтей. [Букв. кожное сало (elbow grease); тяжелая физическая работа. - Прим. пер. ] Это совершенно точно. Упорный труд - это великолепно. Он пробьется под реками и пройдет снежными вершинами. Упорному труду доступно почти все. Однако в служении Богу упорный труд должен быть еще и трудом, поглощающим вас целиком. Сердце ваше должно гореть. Свои цели сердце должно брать приступом. Посмотрите, как плачет дитя! Я не люблю детских криков, но все же должен заметить, что дитя, воистину желающее получить какую-нибудь вещицу, плачет всем существом от кончиков пальцев на ногах до последней волосинки на голове. Такими должны быть и проповедь, и молитва, и сама жизнь. Святой усердный труд должен поглощать человека полностью. Мудрость просит об этом под внушением любви, так как Богу ведомо, что наше служение остается жалким, пока не займет нашего сердца целиком и полностью. Всякий раз, когда мы чувствуем, что проповедовать становиться тяжко, преподавать в воскресной школе после шести рабочих дней утомительно, а обходить округ с трактатами ужасно, надо понимать, что ничего доброго мы не совершим. Вложите усердие в свое служение, и тогда всякий труд будет для вас радостным. Иного не дано.

II. Теперь рассмотрим наш текст с другой стороны. МУДРОСТЬ УБЕЖДАЕТ НАС УСТУПИТЬ ПРОШЕНИЮ ЛЮБВИ. Отдать свои сердца Богу - это мудрейшее из всего, на что мы способны. Если мы уже сделали это в прошлом, лучше всего повториться, и еще раз вручить священный залог в дорогие руки, которые, несомненно, сохранят все, что мы предадим их заботливому попечению. "Сын мой! отдай сердце твое мне".

Мудрость побуждает нас сделать это потому, во-первых, что есть много иных жаждущих наши сердца, ведь наши сердца, несомненно, пойдут одним или другим путем, ибо третьего не дано. Давайте рассмотрим это положение, чтобы сердца наши не пошли путем, где найдут погибель. Не стану читать вам следующего стиха, ибо вы знаете, сколько людей, уступив плотским похотям, обрекли свои сердца и души на погибель в вечности. Люди погибают от той, что "как разбойник, сидит в засаде и умножает между людьми законопреступников". Блажен юноша, сердце которого никогда не осквернилось пороком! Сохранить себя от этой скверны можно, предоставив сердце свое святому Господу; и никак иначе. В таком городе, как Лондон, неисчислимые искушения окружают и самых чистых душой. И многие падают, поскользнувшись стопами, и не отдают себе отчета в том. Их уносит в пропасть, ведь раньше, до того, как искушение повергло их на землю, у них не было времени задуматься. "Поэтому, сын Мой", - говорит Мудрость, "отдай сердце твое Мне. Всякий постарается похитить сердце твое, посему дай Мне сохранить его. Тогда тебе нет нужды бояться колдовства посторонней, поскольку твое сердце у Меня, и я сохраню его до дня Моего явления". Самый мудрый шаг - отдать Иисусу наше сердце, иначе соблазнители умыкнут его.

Есть еще один истребитель душ. Не стану говорить о нем, а просто укажу, что говорит о том контекст: "У кого вой? у кого стон? у кого ссоры? у кого горе? у кого раны без причины? у кого багровые глаза? У тех, которые долго сидят за вином, которые приходят отыскивать вина приправленного. Не смотри на вино, как оно краснеет, как оно искрится в чаше, как оно ухаживается ровно: впоследствии, как змей, оно укусит, и ужалит, как аспид; глаза твои будут смотреть на чужих жен, и сердце твое заговорит развратное". Внимательно почтите остальную часть главы, и услышите голос Мудрости говорящей: "Сын Мой, если хочешь сохранить себя от пьянства и чревоугодия, от распутства и сладострастия, и от всего остального, к чему склонно человеческое сердце, отдай сердце твое Мне".

Хорошо предохранять свое сердце с помощью всех средств, которыми может обеспечить мудрость. Хорошо воздерживаться от всего, что может стать для вас сетью. Однако велю вам, не полагайтесь на воздержание, но отдайте свое сердце Иисусу, ибо ничто иное, кроме подлинного благочестия, не предохранит вас от греха так, чтобы вы предстали пред лицом Его безупречными с великой радостью. Если вы хотите сохранить себя без пятна и порока к похвале и чести до конца, сын мой, повелеваю тебе отдать сердце свое Христу. Мудрость побуждает решить этот вопрос немедленно, поскольку хорошо, когда Христос занимает все твое сердце полностью и сразу, и возносит его . Дьявол может войти в пустое сердце. Дело известное, мальчишки не упускают своего и разбивают стекла в пустых домах. Так же и дьявол, когда пустеет в сердце человека, начинает всегда швыряться камнями. Если, впадая в искушения, вы можете сказать дьяволу, "Ты опоздал; я отдал сердце свое Христу; ты, как развязная девица, не стесняешься делать авансы, я же не стану слушать тебя, так как связан со Спасителем узами любви, которая никогда не кончится", то сколь благословенного Защитника вы имеете! По-моему, нет ни одного средства защиты, способного в наше опасное время сохранить юношу от врага, чем способность воспевать, "Готово сердце мое, Боже, готово сердце мое! Пусть другие колеблются и увлекаются всяким ветром, и ищут чуждого света, а мое сердце готово, Боже, готово сердце мое навеки. Я уже не могу отвратиться от любви и милости Твоей". "Сын Мой!", - говорится в нашем тексте, "отдай сердце твое мне", чтобы Христос обитал там; чтобы, когда сатана приступит, Тот, Кто сильнее сильного с оружием, мог удержать Свой дом, и отбросить врага. Возлюбленные друзья, отдайте свои сердца Иисусу, так как Мудрость предлагает вам сделать это тотчас, ведь это угодно Богу . У вас есть друг, которому вы желаете сделать подарок? Тогда я знаю, что вы сделаете. Вы постараетесь узнать, что ценит ваш друг, и скажете себе, "Я подарю ему то, что будет угодно ему". Вы хотите подарить Богу то, что будет угодно Ему? Тогда не возводите церковных сооружений непревзойденного зодчества; мне ничего не известно о том, что Бог проявляет особую заботу о камне и древесине. Не надо ждать, когда накопятся деньги для обеспечения ряда богаделен и работных домов. Хорошо помогать бедным, но Иисус сказал, что больше всех богачей, клавших в сокровищницу, положила бедная вдова с ее двумя лептами. Чем бы я могу угодить Богу, Отцу моему Небесному? Он отвечает, "Сын мой! отдай сердце твое мне". Он будет доволен этим подарком, поскольку просит об этом Сам. Если есть среди присутствующих люди, у которых сегодня день рождения или годовщина бракосочетания или иного радостного события, пусть преподнесут подарок Богу, и отдадут Ему свои сердца. Как замечательно, что Бог говорит эти слова, "Сын мой! отдай сердце твое мне". Я бы не посмел и вымолвить этих слов, если бы Он прежде не сказал того, и воистину не выразился бы именно так. Сердце в дар Богу угодно Ему больше, чем жертвоприношение животных с рогами и копытами; больше, чем курение фимиама в серебряном кадиле; больше того, что можно умудриться выжать из искусства, купленного за деньги, и выдуманного для красоты. "Сын мой! отдай сердце твое".

К вашему сведению, если вы не отдадите Ему своего сердца, то ничем иным уже не сумеете угодить Ему. Можно отдавать Богу все, что вздумается, но все, что делается без сердца, отвратительно Ему. Молитва без сердца тщетна; пение без сердца сотрясение воздуха! Благотворение, преподавание, труд без сердца суть оскорбление Всевышнего. Невозможно служить Богу, не отдав Ему сердца. Вы обязаны начать с этого. И тогда пусть ваши руки и кошелек ваш пусть отдают, что могут; пусть ваш язык и голова ваша отдают все, на что способны; но прежде надлежит отдать свое сердце, то есть, самость, любовь, расположение. Отдайте Ему свое сердце, или не отдавайте ничего.

И разве Он не заслужил этого? Я не собираюсь использовать этот аргумент, поскольку так или иначе, но, заставляя человека отдать нечто, вы требуете дань, а не дар. Наше посвящение Богу должно быть неоспоримо свободным. Религия должна быть доброхотной, иначе это ложная религия. Если я покажу, что ваше сердце является должником Божьим, отчего бы вам не отдать сердце, и расплатиться, как бы вернув долг. Вот почему я едва коснусь этой струны, чтобы не порвать в стремлении взять аккорд. Выражусь следующим образом. Воистину, прекрасно воздавать сердцем за сердце. Когда Некто облекся в человеческую плоть, и в груди Его забилось человеческое сердце, и это сердце исполнялось горькой горечи до того, как записано, что "Он плакал". Скорбь переполняла Его сердце и, как записано, "был пот Его, как капли крови, падающие на землю". Великая скорбь стесняла Его сердце, когда, наконец, Он молвил, "Поношение сокрушило сердце мое, и я изнемог", и далее записано, "Один из воинов копьем пронзил Ему ребра, и тотчас истекла кровь и вода". Его сердце было отдано ради вас, и как вы не отдадите своего? Больше я ничего не скажу о том.

О, как бы мне хотелось пригласить сюда, на это место, моего Учителя, чтобы вы могли увидеть Его. Однако известно, что вера от слышания, а не от видения. И все же, как бы мне хотелось увидеть воочию Того, Кто был распят, среди вас и ради вас. Так отдайте же Иисусу сердце за сердце, и повинуйтесь Ему! Разве вы не чувствуете нежного дуновения в духе, разве не слышите Его гласа, "Покори свое сердце"? Внимайте веянию тихого ветра, и тогда вам не потребуется то, что я скажу дальше.

Поверьте, возлюбленные друзья мои, Мудрость можно обрести, только отдав Ей свое сердце . Нам не постичь науки распятого Христа, превосходнейшей из всех наук, не отдав своего сердца Мудрости. Некоторые из вас пробовали стать верующими. При этом вы старались спастись, но вы спасались в расчете на свои усилия. "Сын мой! отдай сердце твое мне". Мудрость предлагает вам сделать то, что вы обязаны сделать, ибо, не предав Господу всего своего сердца, вы не преуспеете в деле спасения. Есть люди, которым никогда не познать успеха в коммерции. Таковые просто не любят торговать, но как тогда они могут рассчитывать на процветание! Точно так же и в вопросе веры: здесь никогда не преуспеть без любви, не исповедуя веру всем сердцем, всем существом, всей жизнью. У некоторых есть довольно веры, но она делает их жалкими существами. Если бы у них не было веры, они наслаждались бы миром. Но у них слишком много веры, чтобы наслаждаться миром, и вместе с тем недостаточно, чтобы наслаждаться миром грядущим. О, бедные люди, разрывающиеся между небом и землей, вы, как гробница Магомета, болтаетесь между небом и землей! Вы как летучие мыши - ни птицы, ни животные. Вы как летучие рыбы, которые пытаются жить как в воздушной, так и водной среде, наживая врагов в обеих средах. Вы, будучи ни то, ни другое, ни третье, суть чужеземцы в стране Божьей; и вместе с тем вы не можете быть как дома с дьяволом. О, как мне жалко вас. О, как бы мне хотелось перетянуть вас из полосы ничейной земли на эту сторону! Учитель мой предлагает мне побудить вас обратиться к Нему, но что я могу, кроме как повторить наш сегодняшний текст: "Сын мой! отдай сердце твое мне". Не меняйте своих решений, перестаньте колебаться, довольно же! Пусть сердце ваше встанет на тот или иной путь. Если, по-вашему, дьявол достоин любви, то отдайте свое сердце дьяволу, и служите ему. Если же, по-вашему, любви достоин Христос, отдайте свое сердце Христу, и кончайте с сомнениями. Обратитесь к Иисусу раз и навсегда. О, да поможет вам Дух Его обратиться к Нему, чтобы вы возродились и прославили Его имя!

III. Я завершаю третьим замечанием. БУДЕМ ДОСТАТОЧНО МУДРЫ, ЧТОБЫ ТОТЧАС ВНЯТЬ ЭТОМУ ПРОШЕНИЮ МУДРОСТИ. Тотчас отдадим Богу свое сердце. "Сын мой! отдай сердце твое мне".

Когда? Тотчас. В этом прошении нет и намека на то, что Бог хочет обождать. Как бы мне хотелось, чтобы люди, которым хочется тянуть время, уточнили, когда истечет время их ожидания. Они всегда готовы отложить исправление назавтра. Но что это за день такой? Я искал его в календаре, и не мог найти. Я слышал, что существует такой календарь глупости, и что завтра там есть. Но вы-то не глупцы, так не держитесь подобного календаря. Завтра, завтра, завтра, завтра, завтра, завтра, завтра - так каркает воронье в предзнаменование недоброго. Сегодня, сегодня, сегодня, сегодня, сегодня - так поет серебряная труба спасения, и тот, кто слышит эти звуки, будет жить. По милости Божьей мы не повторяем вечного заклинания, "Завтра, завтра, завтра...", и тотчас отдаем Ему свои сердца!

Как? Если внять этому предписанию, можно заметить, что оно призывает нас действовать свободно . "Сын мой! отдай сердце твое мне". Не надо приводить себя к Богу в кандалах. Как было сказано выше, если слишком упирать на то, что просимое есть долг, можно лишить его свойства дара. Несомненно, мы обязаны отдавать свое сердце Богу, но Бог представляет это деяние в качестве свободного выбора, оставляя место проявлению свободной воли. Он говорит, "Сын мой! отдай сердце твое мне. Все, что ты имеешь от Меня, есть дар благодати. Теперь же верни Мне свое сердце согласно своей свободной воле. "Помните, всякий раз, когда мы говорим о силе благодати, мы подразумеваем силу не физическую, а только такую, что может быть применена к свободной личности и ответственному существу. Господь не просит вас сокрушаться. Он не желает загонять вас в покаяние. Он не хочет хлыстать вас, чтобы вы жили свято. Он просто говорит, "Сын мой! отдай сердце твое мне". Я слышал, что лучший виноградный сок получают в первых порциях, от самого легкого давления. О, вот бы нам отдавать Богу самую доброхотную любовь! Всем знакома старая пословица: один волонтер стоит двух рекрутов. В определенном смысле все мы рекруты, хотя и записано, "В день силы Твоей народ Твой готов во благолепии святыни". Вот бы всем вам приготовиться тотчас! "Сын мой! отдай сердце твое мне". Какая жалость, что человеку приходится прожить долгую жизнь греха, чтобы познать, что грех есть дело невыгодное. Печально, когда человек приходит к Богу с переломанными костями, и встает под знамена Божьего воинства, всю юность проведя в услужении дьяволу и состарившись прежде времени. Христос принимает такого в любое время, когда бы тот ни обратился к Нему, однако, сколь лучше молвить в дни своей юности, "Вот, Боже, предаю Тебе сердце мое. Побуждаемый Твоей славною любовью, я повинуюсь Тебе на заре своего бытия"!

Итак, вот о чем говорит наш сегодняшний текст: отдавайте Богу сердце свое тотчас, и делайте это по доброй воле.

Отдайте свое сердце Богу целиком и полностью . "Сын мой! отдай сердце твое мне". Нельзя отдать Христу часть сердца, ибо сердце расчлененное есть сердце погибшее. Сердце, лишенное даже части его, мертвеет. Дьяволу все равно, он готов принять от вас и половину сердца. Он довольствуется этим, походя на женщину в Соломоновом суде, что заспала свое дитя, ибо не возражает, чтобы живое сердце рассекли надвое и отдали половину ему, а половину другому. Настоящая мать ребенка сказала, "Отдайте ей этого ребенка живого и не умерщвляйте его". Так и Христос, подлинный Друг сердец, не станет разделять сердце. Если оно пойдет одним, неправедным путем, пусть идет себе этим путем! Если же оно встанет на праведный путь, Он примет его, очистит и усовершит, только для этого оно должно обратиться и встать на праведный путь как одно целое, и не разделенным. "Отдай сердце твое Мне".

Предположим, некто говорит, "Хочу отдать Богу сердце мое!". Очень хорошо, взглянем на это с практической стороны. Где это сердце теперь? Нельзя отдать сердце, не понимая того, где оно находится теперь. Я знал человека, потерявшего свое сердце. Его не было у его жены, и дети его не получили его, и, по всей видимости, его не было и при нем. "Странно..." - скажите вы. Этот человек имел обыкновение морить себя голодом. Он ел, чтобы только не умереть. Одежда его пришла в ветхость. Кроме того, он морил голодом и всех близких. В нем, казалось, не было сердца. Бедная женщина должна была содержать его. Она пошла на панель. Он же оставался бессердечным. Некто задолжал ему в процентах по займу. Детки должника плакали от голода. Этому же было все равно, пусть бы голодающие и погибли. Он должен был получить свои денежки. Он был бессердечен. Я бы никогда не разобрался в этом случае, если бы однажды не оказался у него дома, и не увидел огромного сундука. Думаю, эти сундуки называют сейфом. Сейф стоял у него за дверью горницы; и, когда этот человек отпирал свой сундук тяжелым ключом, а потом откидывал задвижки, открывалась его содержимое, которое представляло собой нечто отдающее плесенью, мелочное, сухое и мертвое, как ядро семилетнего грецкого ореха. Это и было его сердце. Если и вы заперли свое сердце в подобном сейфе, то немедленно освободите его. Освободите его как можно скорее. Ужасно, когда сердце упаковано пятифунтовыми ассигнациями, или захоронено под кучей серебра и золота. Сердце не бывает здоровым в панцире из прочных металлов. Ваше золото и серебро порченное, если сердце ваше схвачено им.

Я знавал молодую леди (теперь, думаю, она была бы типичным образчиком), сердца которой я не мог различить. Мне никак не удавалось разобраться, отчего она столь непостоянна, легкомысленна, вздорна, пока я не нашел, что сердце ее пряталось в платяном шкафу. Какая ничтожная темница для бессмертной души! Достаньте свое сердце оттуда, пока моль не потратила его, словно шерсть. Когда мода становится идолом сердца, мы глупеем так, что нас едва ли примут за людей с сердцем. Но даже такие глупые сердца лучше вынуть из платяного шкафа и отдать Христу.

А где пребывает ваше сердце? Мне известно, что некоторые из присутствующих оставили свое сердце в трактире, и некоторых других местах, о которых я не буду упоминать, чтобы щеки скромных не стали пунцовыми. Однако где бы ни находились ваши сердца, они находятся в неправедном месте, если не пребывают с Христом. Пойдите, избавьте свое сердце, господа. И принесите его сюда, и отдайте в руки Искупившего его.

Но в каком оно состоянии? "А, здесь-то и загвоздка". Как уже говорилось, мелочное сердце скупца отдавало плесенью, ибо сердца вбирают запах тех мест, в которых содержатся. Сердца некоторых женщин становятся ветхими и потрепанными, поскольку прячут их в платяном шкафу. Сердца некоторых мужчин портятся от хранения под кучей золота. Сердца других прогнивают насквозь, так как их топят в пороках. Где находится сердце пьяницы? И в каком оно должно быть состоянии! Одна нечистота и непотребство. Тем не менее, Бог говорит, "Отдай сердце твое Мне". Но как это! Господи, Ты просишь отдать Тебе подобное? Конечно! Вспомните, разве я не говорил вам, что Он просит ваше сердце только из любви к вам, а не потому, что хочет получить от вас нечто, ибо, что такое ваше сердце, мои друзья, пребывающие в подобных местах, и впавшие в подобное состояние? И все же, отдайте свое сердце Ему, ибо, говорю вам, что Он сотворит чудеса ради вашего сердца. Вы слышали об алхимиках, которые трансмутировали, с их слов, неблагородные металлы в золото. Бог делает больше. "Отдай сердце твое Мне". Жалкое, нечистое, оскверненное, загрязненное, развращенное сердце! Отдайте его Христу. Оно теперь каменное, испорченное. Христос возьмет его, и оно ляжет в Его святые руки, и вы увидите сердце плотяное, чистое, неоскверненное, небесное. Вы скажете, "А я не сумел разобраться, что мне делать с моим каменным сердцем!". Отдайте же его Христу тотчас, и Он изменит его. Покоритесь Его любви и силе Его бесконечной благодати, и Он сотворит в вас сердце чистое, и дух правый обновит внутри вас. Да поможет вам Бог отдать свое сердце Иисусу, и сделать это тотчас!

Сейчас будут собирать пожертвования на больницы. Остановитесь, сборщики, я не сказал еще последнего слова. О, друзья мои, что вы собираетесь давать? Я не против того, что вы собираетесь положить в тарелки для сбора пожертвований. Но я хочу пустить по кругу невидимую тарелку, для моего Господа. Мне хотелось бы, чтобы эта тарелка прошла всех и каждого из присутствующих. Мне будет весьма приятно, если вы скажите про себя, опуская деньги в тарелку, "Я кладу на невидимую тарелку свое сердце, и отдаю его Иисусу. Это все, что я могу сделать". Сборщики, пустите по кругу тарелки, и Ты, Дух Божий, умоляю Тебя, пройди от человека к человеку и вступи во владение сердцами всех ради Иисуса, Господа нашего! Аминь.